Сам себе ПАСЕ
Для прочтени и покусывания.
Предупреждение (на всякий случай)-все герои, и персонажи не имеют ничего общего с реальностью.
кроме тех, которые имеют общее со мной.
читать дальше
Алексей Никифорович Добролюбов, один из четырех слонов, на котором держится все российское фэнтези., «слон» маститый и уже слегка усталый, но все еще не потерявший интереса к творчеству, с чувством глубокого удовлетворения вынырнул из своего очередного мира, аккуратно отодвинул клавиатуру и отправился на кухню ставить чай.
Настроение у Алексея Никифоровича было радужное - он только что прикончил юного эльфийского принца Финанголина. Это смазливое, остроухое, белобрысое существо, которое Алексей Никифорович выдумал себе на беду, вот уже два с половиной года отравляло Добролюбову существование. Задуманный как один из главных героев новой многотомной саги, молодой эльф Финанголин должен был пройти суровые испытания и тяжкие невзгоды, и в результате вырасти из доброго, но слегка балованного мальчишки в мудрого и благородного мужа. Замысел представлялся многообещающим, но только до той поры, как Алексей Никифорович попытался его воплотить. Принц не желал превращаться в мудрого мужа, а упорно получался безалаберным, легкомысленным, эгоистичным обалдуем, одинаково способным как на добрый, искренний поступок, так и на мелкотравчатую пакость. И что более всего выводило Алексея Никифоровича из себя, пакостил он не со зла, а под лозунгом: «извините, но оно как-то само собой так получилось…» Еще Его Высочество не желал нести ни малейшей ответственности за что бы то ни было, а суровые испытания и тяжкие невзгоды так и норовил спихнуть на других. Добролюбов ничего не понимал - обычно, герои выходили из-под его пера именно такими, какими он их себе представлял. Но только не в этот раз. Алексей Никифорович вымучивал главу за главой, пытаясь сделать характер принца лучше и благороднее, а выходила на редкость не симпатичная картина. Казалось, эльфийский отрок упирается всеми конечностями, но решительно не желает становиться порядочным человеком, то есть эльфом. Более того, чем дальше, тем больше благородный сын эльфийских владык напоминал Алексею Никифоровичу Петю Семицветова, которого писатель до пятого класса считал лучшим другом, а тот оказался тряпкой, дураком и вообще – неблагодарной скотиной.
Пока Добролюбов боролся то ли с образом юного паршивца, то ли сам с собой, первый том его саги увидел свет. И к ужасу Алексея Никифоровича, Финанголин пошел в народ.
Успех был грандиозный. Интернет запестрел сайтами восторженных финаголиновских поклонников. Алексея Никифоровича засыпали рисунками, письмами, стихами и песнями посвященными эльфийскому отроку.
«Он слабохарактерный, зато он душка!» – с нежностью говорили одни
«Он слабохарактерный, но мы то знаем, у него все еще впереди» – многозначительно добавляли другие.
«Он такой же «реальный» парень как мы, он полон недостатков – а значит, он живой!» –кричали третьи.
Девушки ежедневно признавались принцу в любви. И к удивлению Добролюбова, даже некоторые парни.
Более того, после двадцати лет пренебрежения, Алексея Никифоровича вдруг заметили «серьезные критики». Критики с умным видом утверждали, что: «Добролюбов, который совсем было исписался, сказал новое слово в жанре, создав небывалый образ положительного героя героического фэнтези – героя, в котором нет ничего положительного и тем более ничего героического!»
В следующем томе уже не на шутку встревоженный Алексей Никифорович попробывал оттереть принца на задний план. Принц оттираться не желал. После нового раунда борьбы Добролюбову удалось вытолкать эльфа на задворки сюжета. Но как он не старался, фанаты продолжали носиться с остроухим, как с писаной торбой, решительно не замечая гораздо более достойных героев, в образы которых писатель вкладывал всю душу.
В отчаянии Алексей Никифорович попытался вылепить из принца антигероя, толкнув его на страшное преступление. Добролюбов отстучал по клавиатуре нужный эпизод, перечитал его и схватился за голову: принц благополучно завалил все дело, и с виноватым видом удрал жаловаться и искать желающих расхлебывать заваренную им кашу.
Стало ясно, что из этого остроухого слюнтяя, как не бейся, не выйдет даже самого мелкого злодея.
Наконец, когда к Алексею Никифоровичу обратились некие фирмачи с предложением назвать именем принца новую марку шампуня, его терпение лопнуло, и меч, повисший над непутевым эльфом, был решительно обрушен вниз.
«Пусть поклонницы рыдают, а поклонники выходят из себя, пусть в Сети поднимется буча, - думал Добролюбов, размешивая ложечкой сахар - я все это переживу, в крайнем случае, пару месяцев пережду на даче, но буду свободен!»
Алексей Никифорович с большим удовольствием выпил чаю с клубничным вареньем, и приготовился вернуться в выдуманный им Эл-рианор, чтобы описать скромные Финанголинские похороны. Человек он был мягкий, и некоторых, наиболее вменяемых поклонников эльфа ему было отчасти жалко. Поэтому от мысли бросить тело принца на растерзание диким зверям он великодушно отказался, хотя очень хотелось. Добролюбов разгладил окладистую бороду и потянулся за клавиатурой и в этот момент в дверь позвонили.
«Кто бы это мог быть?» - подумал Алексей Никифорович. Никого из «своих» он сегодня не ждал, а от чужих адрес подмосковной дачи тщательно скрывал. Добролюбов вытащил из шортов футболку, надел очки, прошел в прихожую и доверчиво распахнул дверь.
На дорожке, ведущей к даче, застыл шофер в форменной фуражке и белых перчатках, за ним темнела громада «роллс-ройса» - массивного и величественного, словно бабушкин комод. А на крыльце стояли двое. Невысокий, невзрачный и лысый мужчина неопределенного возраста – все что угодно от тридцати до пятидесяти - в очень дорогом строгом костюме и высокая молодая женщина, явно разгневанная до крайности.
Мужчина уставился на Алексея Никифоровича темно-синими глазами, и Добролюбов вдруг почувствовал себя кроликом, которого разглядывает удав.
- Это улица Садовая, Восемь, товарищество «Рассветные Сады»? – поинтересовался незнакомец. Он говорил по-русски очень правильно, но все же с едва уловимым странным акцентом.
«Иностранец» - подумал Добролюбов, рассматривая гостя – тот походил на Брюса Уиллиса, только на редкость невыразительного и несимпатичного.
Писатель кивнул:
– Да, совершенно верно.
- Мне нужен Алексей Никифорович Добролюбов, - Человек говорил ровно и холодно, выцеживая слова по одному сквозь тонкие губы. В его низком баритоне отчетливо слышались нотки призрения. Нет не конкретно к Добролюбову, а к человечеству в целом. Словно еще прибывая в чреве матери, этот господин вдруг понял, что все человеческое существование есть серость, тлен, мусор и мрак и пронес эту открывшуюся ему истину через всю свою жизнь. Возможно, причиной такого отношения к жизни являлись огромные уши, которые торчали на практически лишенной волос голове как два локатора ПВО. Люди с подобными ушами любо относятся ко всему с юмором, либо решительно всем недовольны. Третьего не дано.
- Меня зовут Ян Богард. Я представитель международной адвокатской конторы «Богард, Голдблюм и Суповский». Мы имеем представительства в 46 странах мира, в том числе и в России, и занимаемся вопросами гражданского, уголовного, торгового, финансового, банковского, международного частного и публичного….
Добролюбов испуганно моргнул и перестал слушать. Подобные нагромождения непонятных терминов с детства вызывали у него острое желание повернуться и убежать, а маститому и уже не молодому писателю бегать от людей как-то не солидно.
-…Вот моя визитная карточка – адвокат протянул изящный кусочек пластика. На его безымянном пальце свернул огромный сапфир, оправленный в массивный золотой перстень.
«Интересно, сколько в этом булыжнике карат?» - растеряно подумал писатель, и попытался сосредоточиться – «Адвокат, но от кого? Издательство? Но Коля Шулевич просто позвонил бы и решил все вопросы, а больше решительно некому присылать к нему таких важных господ на «роллс-ройсах». Или конкурентам из «Фаста» захотелось его переманить? Нет, скорее представитель какой-нибудь иностранной акулы издательского мира…»
- Так же, позвольте представить – Ян Богард повернулся к своей спутнице – основательница «Общества борьбы с сетевыми «падонками», «Ассоциации по борьбе с непорядочными людьми» и председатель новой Общественной палаты при Министерстве Культуры «За защиту от писательских преступлений», Юля Газенваген, кстати, ваша коллега - Богард слегка поморщился – в качестве представительницы общественности.
Юля Газенваген сверкнула очами и гневно фыркнула.
Алексей Никифорович вспотел и сильно пожалел, что не убежал минутой ранее. А еще лучше было бы сделать вид, что на даче никого нет.
Юлия Газенваген относилась к той когорте непризнанных гениев, которые разбираются в предмете своей страсти – а страстью Юли была фантастика - лучше всех на свете, считают все созданное не ими оскорбительной бездарностью и всегда готовы это доказать. Конечно, они могли бы создать «настоящий шедевр» и показать вселенной «как надо». Конечно, у большей части для создания шедевра почему-то так и не доходят руки, а писанину меньшей части невозможно признать даже графоманью. К несчастью, Юля оказалось достаточно талантливой для того, чтобы несколько ее работ заметили и даже напечатали, и приобрела определенную известность, правда в весьма узких кругах. С тех пор она сочетала кипучую деятельность по насаждению чистоты, доброты и гуманизма в российской фантастике с публикацией рассказов, в которых герои постоянно перерезали себе вены, выпускали внутренности, топились в кислоте, сгорали и замуровывались заживо. Сначала, не понятно по какой причине, Юлия записала Добролюбова в свои идеологические союзники, и яростно клеймила его хулителей, реальных и воображаемых, чем сильно смущала тихого и неконфликтного Алексея Никифоровича. Потом в голове непризнанного гения что-то переключилось, и Алексей Никифорович превратился в ее глазах в страшное чудовище, которое надо было непременно втоптать в грязь и уничтожить всеми доступными способами. Этой борьбе Юля отдавала все свободное время, неустанно сочиняя антидобролюбовские памфлеты и манифесты и регулярно устраивая скандалы на всех публичных мероприятиях, в которых приходилось участвовать Алексею Никифоровичу. Добролюбов подозревал, что и надпись, процарапанная гвоздем по борту его старенького «опеля» - «Чернушник, бездарь и ничтожество!» ее рук дело, поскольку местные шпанята предпочитали выводить выражения покороче.
- И что вам угодно? – спросил Добролюбов обреченно.
- Приличные люди сперва приглашают в дом, а потом интересуются! – фыркнула Газенваген.
Алексей Никифорович скорее привел бы в свой кабинет динозавра, но как человек вежливый об этом промолчал.
- Что ж, пройдемте в дом, простите, у меня не убрано.
Они прошли в гостиную, хозяин хотел предложил гостям сесть, но не успел. Юлия демонстративно уселась в хозяйское кресло. Адвокат остался стоять.
- Видите ли, я к вам так сказать неофициально, но по весьма щекотливому делу. Я представляю интересы своего клиента.
- И кто же ваш клиент? – спросил Добролюбов.
- Эльфийский принц Финанголин.
- Простите, не понял? – переспросил Добролюбов ошеломленно.
- Мой клиент – эльфийский принц Финанголин – раздельно повторил Богард, словно разговаривал с умственно-отсталым.
Добролюбову пришлось приложить определенные усилия, чтобы удержать на месте челюсть.
- По нашим данным, сегодня в 18 45 на вашей даче состоялось убийство моего клиента. В черновом варианте. Видите ли, ваш компьютер под наблюдением у соответствующих спецслужб. Естественно с санкции прокуратуры.
Пока Добролюбов приходил в себя от очередной новости, Богард продолжал:
- А у меня свои источники. Вообще вместо нас к вам должны были прибыть сотрудники Московского отдела по борьбе с интеллектуальными преступлениями. Но я надеюсь, что мы все решим мирно и полюбовно.
«Это что программа розыгрыш? Или я сошел с ума?» - думал Добролюбов.
- Понимаете ли, властям сейчас крайне необходим показательный процесс... –разливался Адвокат
-И вы идеально подходите, убийца! – возопила Юля.
- А я считаю, что это все недоразумение. –примирительно бросил Богард - Просто Алексей Никифорович не в курсе последних изменений, напрямую затронувших его профессиональную деятельность. Ведь известно что на время написания книг он несколько эээ…выпадает из жизни.
Это было правдой. Алексей Никифорович запирался на даче и творил. А телевизор он не смотрел принципиально.
- Итак, лицо которое пожелало остаться неизвестным, обратилась в нашу контору, чтобы мы представляли интересы господина Финанголина.
- Какие у него могут быть интересы? Я его придумал!
- Позвольте вам объяснить, -Богард весь был холод и терпение -В соответствии с новым законодательством литературные персонажи тоже имеют свои права. Любое лицо может потребовать их защиты, а в случае если такого не найдется, ему будет предоставлен государственный защитник.
- Подождите, вы хотите сказать что каждый персонаж каждой книги может получить государственного адвоката? –Добролюбов решил, что все таки его разыгрывают, и даже решил подыграть.
- Не каждый – веско заметил Богард. Разумеется, учитывая совокупные тиражи, и достоверность изложения автора. И уровень его мастерства.
- И кто определяет уровень?
- Общественная палата, председателем которой я являюсь – промурлыкала Юля.
- Новая Общественная Палата, председателем которой является Юлия Андреевна.
- Но это бред. Ведь речь идет о выдумке!
-Между прочим, некоторые философы считают, что все сущее существует исключительно в нашем воображении! – задрала палец Юлия -Ведь окружающий мир для нас реален лишь на столько, насколько его воспринимают наши органы чувств.
- Я не некоторый философ! – Добролюбов побагровел. - И я буду делать со своими персонажами то, что посчитаю нужным!
- Конечно, их не существует – снова вступил адвокат –но посмотрите на проблему вот с какой стороны: вы ведь стремитесь к тому, чтобы они были наиболее реалистичными. Жизненными. Со своими стремлениями и желаниями, характером и привычками, так?
-Допустим, но…
- На Бэйкер-стрит, например, до сих пор приходят письма этому гению сыска. А ведь мы живем с вами в век виртуальной реальности и недалек тот день, когда человечество создаст искусственный интеллект.
- А еще мы живем в мире где каждый имеет права и свободы. В наше прогрессивное время все имеют право на права. И персонажи книг в том числе. Даже такой халтуры как ваша!
- Но это только одна сторона медали. А другая - в том, что талантливо созданные герои оказывают прямое влияние на нашу с вами жизнь. Вспомните пресловутого Поттера. Что случилось, когда его прикончили? Фанаты шрамолобого за восемь лет, что госпожа Ролинг ваяла свои шедевры, выросли и вышли на улицы. Сто пятьдесят миллионов бушующих человек по всему миру – погромы, поджоги, митинги, акции неповиновения… Множество самоубийств, причем погибли родственники нескольких очень, очень высокопоставленных лиц.
- Но какое это имеет отношение ко мне?
- Убийство книжного персонажа повлекло тяжелейшие последствия в реальном мире. Поэтому после продолжительной кропотливой работы, к которой ваш покорный слуга имеет некоторое отношение – Богард поклонился – во избежание подобного в будущем, была принята всемирная хартия защиты прав и свобод персонажей книг и кино- , видео- и прочих произведений.
- Но они же вымышленные!!!
- Условно виртуальные – поправила Юля.
- Месяц назад российский парламент ее ратифицировал, а три дня назад соответствующий пакет законов вступил в силу. Так что если вы убьете моего клиента, принца Финанголина, без учета его законных прав и интересов вам будет грозить суровое наказание.
- Меня что, бросят в тюрьму?
- В исключительных случаях такая мера предусмотрена. Но, обычно, в законе речь идет о временном или полном запрете заниматься писательской деятельностью.
- А в вашем случае, любезный, о временном запрете не может быть и речи! – добавила Газенваген.
- Подождите, а если один персонаж убьет другого, вы потянете к ответу его? –Добролюбов не знал, смеяться ему или бушевать
- Но ведь именно вы, как автор, толкнете второго персонажа на убийство первого. Согласно, статье 27 пойдете организатором убийства. В лучшем случае – подстрекателем.
- Я устрою Его Высочеству несчастный случай – заявил Добролюбов мрачно – на него случайно сядет ожившее дерево.
- Даже если мы не докажем предумышленность убийства, вам придется отвечать за преступную неосторожность повлекшую гибель нашего клиента особо мучительным, унизительным, и попирающим его чувство собственного достоинства способом. Статья закона 36 –до трех лет лишения прав на опубликование.
- Смерть от неизлечимой болезни, или, черт побери, от старости? – Алексей Никифорович перестал выбирать выражения.
- В этом случае, мы возьмемся доказать, что она не была связана с естественных ходом вещей. В лучшем для вас случае вы ответите за неоказание помощи и оставление в опасности – статья 48.
- И мы лишим вас писательских прав! Пожизненно! – посулила Газенваген
- Ну, знаете! – Добролюбов по настоящему разозлился – в конце концов умирают даже настоящие, существующие люди. И литературным персонажам без этого не обойтись. Иногда просто необходима чья-то смерть, сюжет этого требует, вы понимаете?!
- Безусловно, иногда смерть персонажа является неизбежной или даже полезной –согласился адвокат - Катарсис, все такое, я понимаю. В этом случае вы подаете заявку в Общественную Палату, обосновываете необходимость летального исхода, совместно с назначенным куратором и представителем интересов персонажа рассматриваете случай, и в случае положительного решения…
- Уж мы рассмотрим! – посулила Газенваген
- А без согласования никак нельзя?
- Почему же, можно. Но по новому закону, персонажи, предназначенные для лишения существования без согласования, не должны обладать ярко выраженными чертами характера, они не могут относиться к утвержденному перечню социальных групп, а равно меньшинств, и обязаны носить утвержденное имя из регионального или тематического списка имен, опубликованного Общественной палатой. Например, для произведения, действие которого происходит в России - Иван Похороненный или Сидор Погребняк, или в случае вашего направления, Умертвин, или Вьящикосыграл. Чтобы читатель заранее знал судьбу данного героя и не испытывал острых душевных страданий, связанных с его гибелью.
- Тогда я вообще не буду продолжать! Я отказываюсь работать в условиях подобного идиотизма! Пусть вам Газенваген пишет!
- Ваше право – адвокат пожал плечами – только я вынужден вам напомнить о ваших обязательствах перед издательством. Насколько мне известно, ваше имя наиболее раскрученный бренд, на нем построена вся маркетинговая компания. Наконец вспомните о ваших читателях. Они ведь ждут, верят, наедятся…
Во взгляде Газенваген плескалось неприкрытое злорадство.
- Я брошу этот цикл и начну новый!
- Это не избавит вас от необходимости соблюдать закон. Вам все равно придется перестраиваться.
-И делать так, как мы скажем! – закончила Юля - Короче говоря, мы вас предупредили. А перестанете вы писать сами, или мы вам это запретим – нам все равно! – не скрывая торжества, госпожа председатель, поднялась из кресла, не прощаясь, проследовала к выходу и вышла наружу, громко хлопнув дверью.
Добролюбов подавил в себе желание демонстративно проверить, не пропало ли что-нибудь из имущества.
- Я его все равно прикончу. Напишу в стол и прикончу. И вы мне не помешаете – сказал Алексей Никифорович тихо, но решительно.
Богард в первый раз продемонстрировал наличие хоть каких-то эмоций, сморщившись как от зубной боли.
-Алексей Никифорович, дорогой мой, послушайте! – адвокат всплеснул руками - Ведь была в советское время цензура, и ничего – люди приспосабливались, и даже создавали очень приличные, иногда даже превосходные произведения. Зачем этот пессимизм? И неужели мир клином сошелся на убийстве моего клиента? Вы же мастер, придумайте, что-нибудь, в конце концов, я как юрист вам говорю, в новом законе еще достаточно дыр. Опозорьте его, смешайте с грязью. Иносказательно, конечно. Вы же умница, я, перед тем как взяться за это дело, прочел все ваши книги и поверьте, я вас очень ценю как писателя. Ну пусть он произнесет Высшее заклятие, напутает и перенесется на дальний континент до конца повествования. И стеная скитается под жарким солнцем Нор-Хараддина, без воды и пищи, а главное без друзей на которых он сваливал все свои проблемы. Потом конечно пусть его кто-нибудь подберет…
- Бродит под солнцем чего? – переспросил Добролюбов устало
- Дальнего континента. Он же у вас называется Нор–Хараддин.
- Нет, он у меня пока безымянный, все как-то не мог подобрать подходящего названия.
«Нор-Хараддин… надо запомнить» - машинально отложилось в памяти.
- Значит, я перепутал – хмыкнул адвокат – но это не важно. Пойдите мне на встречу в этом деле – а я решу для вас все вопросы с Общественной Палатой. У меня связи на самом верху. Обещаю, в будущем они будут работать с вами в режиме наибольшего благоприятствования.
- С Газенваген во главе? – Алексей Никифорович грустно улыбнулся - Это невозможно. Нормально работать она мне не даст. Во всяком случае, в России.
- А с Юлией Андреевной я разберусь прямо сейчас. Она вас не побеспокоит в течение очень долгого периода времени – адвокат неожиданно улыбнулся, став почти человечным.
Все по-прежнему казалось глупой шуткой, но нужно было решать. Добролюбов вдруг почувствовал себя очень усталым. И равнодушным.
-Бог с вами, я что-нибудь придумаю – пробормотал он.
- Очень, очень, очень хорошо. Значит, мы договорились. Очень рад - адвокат долго тряс писательскую руку. - А сейчас прошу меня простить. Мне сегодня надо успеть на две важные встречи. А завтра я лечу в Штаты, к одному вашему коллеге. Всего наилучшего.
Богард церемонно поклонился и откланялся. Добролюбов проводил его до дверей, печально осознавая, что проклятый эльф непостижимым образом взял реванш. Прежде чем вернуться в комнату, Алексей Никифорович выглянул в окно. На улице к «роллс-ройсу» прибавился милицейский «рафик», а рядом с шофером стояли двое хватких парней в штатском и растерянный участковый из соседнего поселка. Газенваген ожидала адвоката у калитки.
- Я же говорила что это дремучий ретроград по-хорошему не поймет! – возвестила Юля
- Все же нам не помешает показательный процесс над писателем с явными садистскими наклонностями – произнес Ян Богард усмехнувшись хищно, словно ушастая акула, если подобная рыба существует где-нибудь в глубинах мирового океана. – и добавил, обращаясь к ребятам в штатском, и вытаскивая из кармана бумагу, украшенную лиловой печатью – Арестуйте эту женщину!.
- За что? – выдохнула Юля.
- За бесчеловечное обращение с литературными персонажами – не оглядываясь, Богард проследовал в лимузин. Опера двинулись к ошеломленной Юлии, не уточняя деталей – похоже, все знали заранее. Добролюбов задернул занавеску, и вернулся в свой кабинет под возмущенные вопли поверженного недруга, которого неожиданно стало жалко. Проклятый сутяга все подстроил, все знал заранее. Привез сюда эту дурочку, напугал его как следует, добился чего хотел, а потом пожертвовал своей «союзницей». Что же, принца он не убьет, но устроит ему такую «веселую жизнь», что лучше бы тому умереть. Добролюбов принял решение, но все равно, на душе было удивительно муторно.
Алексей Никифорович сел за стол и набрал следующую фразу:
«Ага! – вскричал Финанголин торжествующе, и произнес Высшее Заклятие…»
Добролюбов вздохнул и отправился ставить чай.
* * *
Прежде чем вернуться в свой офис, Богард побывал в Госдуме, и теперь возвращался оттуда, подсчитывая в уме текущие и будущие расходы. Российские парламентарии понимали только один язык – язык пухлых конвертов, набитых шуршащими зелеными бумажками. В свое время нужная резолюция Совета Европы обошлось не в пример дешевле. Хорошо, что грязные вымогатели не требовали золота, потому что Ян точно не сдержался бы, и разорвал в клочья изрядное число законодателей.
«Роллс-ройс», тихо шелестя шинами по асфальту, вкатился в подземный гараж офисного здания, фасад которого выходил на Смоленскую площадь. Шофер распахнул дверцу, охранники у лифта застыли по стойке «смирно». Ян Богард поднялся на третий этаж, и по длинному коридору направился к личному кабинету. Клерки, перебегавшие из офиса в офис, раболепно кивали и при виде шефа изображали кипучую деятельность. В приемной на встречу хозяину поднялась молоденькая секретарша:
- Ян Арнольдович, у вас посетитель – сказала она, и добавила, краснея – такой хорошенький…
- Наташа, ваши личные вкусовые предпочтения меня не касаются – процедил в ответ Богард и прошествовал в кабинет. Толстый ковер скрыл звук шагов, дверь распахнулась бесшумно. В его уютном кожаном кресле, забравшись с ногами, развалился щуплый молодой человек с длинной белобрысой шевелюрой, за обладание которой любая модница отдала бы десять лет жизни (желательно лучшей подруги или любимого мужа-олигарха). Еще у него были большие и слегка раскосые изумрудные глаза и ямочки на щеках. На голову юноши, промеж острых ушек, была напялена красная бейсболка задом наперед, из чего Ян сделал вывод: - маленькая дрянь не только просочилась в его офис, но и выбиралась на улицу. А еще юнец присосался к бутылке пива «Тинькофф». Прямо к горлышку. Мысленно Богард скривился от такого вопиющего бескультурья.
- Как ты сюда попал?
Существо испугано хлопнуло пушистыми ресницами и перепорхнуло из хозяйского кресла на стул для посетителей. И на том спасибо.
-Я…я не утерпел, сами понимаете… - промямлил эльф.
-А наружу кто тебя тянул?
-Да я же на только минуточку! Огляделся и назад…
«Охрану объекта поменяю. Распустились совсем. Хорошо, что в Москве острые уши и расшитые плащи уже никого не удивляют. Наверняка его приняли за «дивного»».
- Надеюсь, кроме этого, – Богард не церемонясь, стащил с головы эльфа бейсболку и отобрал бутылку с пивом – больше ты ничего тут не приобрел?
Пиво и шапочка отправились в мусорную корзину.
- Конечно нет, я правила знаю – юноша с явным сожалением проводил взглядом отобранное - Я подумал, один пустячок никому не помешает. Может, разрешите?
- Нет.
«Идиот, решается его судьба, а он волнуется о глупом головном уборе»
Эльф тоже о чем-то вспомнил и просительно заглянул Яну в глаза.
- Так я …ну…это… ну как, я могу надеяться?
Богард выдерживал паузу, пока клиент не начал елозить от нетерпения.
- Случай очень тяжелый. Крайне… Но – в ближайшее время ты не умрешь.
-Вот спасибо! – эльфеныш расплылся в улыбке - Вы просто не представляете, как же это страшно, как муторно. Сидишь и ждешь. У меня сердце в пятки ушло. «Мое сердце-е-е остановилось, мое сердце-е-е за-мер-ло!
-Ты не радуйся. Ничего хорошего тебя в ближайшее время не ждет. Пишущий тебя не любит. И с чего бы это? –Ян посторался придать голосу как можно больше сарказма.
-Аааа, на всех не угодишь! – беспечно махнул рукой эльф – я такой, какой уж есть. А неприятности переживу!
- Я ведь тебе уже говорил, ты хотя бы притворялся положительным. Мне было бы легче работать!
- Угу… - мыслями принц витал где-то в другом месте - А все-таки гады эти Пишущие. У них тут плохое настроение, а у нас – пол континента в руинах… - пожаловался Финанголин. Похоже, искренне переживал.
Ян мысленно возвел очи горе. Обсуждать с глупым щенком вопросы связанности измерений и пророческие возможности Пишущих, определяющих бытие целых миров не было никакого желания.
Истолковав молчание хозяина кабинета по-своему, принц начал вытаскивать из потайных карманов плаща серьги, браслеты, кулоны и кольца. На столе выросла внушительная горка драгоценностей, которую венчала изящная диадема.
-Вот, все как договаривались.
Ян аккуратно сгреб ценности в маленький изящный кофр.
-Передавай своей матери мое почтение.
Принц рассеяно кивнул, материнские украшения его не волновали, он все таращился на мусорную корзину.
- Тебе пора – сказал Ян слегка раздраженно. Он нажал скрытую кнопку на столешнице и один из книжных шкафов бесшумно отъехал в сторону, открыв доступ к узкой винтовой лестнице, уходящей вниз.
Финанголин не без изящества поклонился. При этом у него оттопырились карманы. Юноша, насвистывая, направился к секретному ходу.
- Стой!
Принц замер. Богард нажал на еще одну кнопку и в кабинет немедленно ввалились трое мрачных охранников.
- Обыскать!
- Да что вы себе позволяете… - пискнул эльф.
Ему выкрутили руку, и припечатали мордашкой к висящему на стене настоящему персидскому ковру. Принц оказался удивительно предсказуем. По результатам обыска у отпрыска эльфийских владык было изъято три пачки сигарет «Парламент», глянцевый журнал с обнаженными красотками, и упаковка резиновых противозачаточных средств.
- Врать старшим нехорошо – произнес Ян зловеще – откуда вся эта дрянь?
- Простите, я нечаянно - острые ушки принца приняли малиновый оттенок, зеленые глазищи виновато уставились в пол. - Вы только предкам не говорите…
Зрелище было трогательное, но юноша старался зря. Растрогать Яна Богарда было не возможно – он просто не знал, что это такое.
«Если бы не столько затраченных усилий, точно пригласил бы паршивца на обед. Но эльфеныш наверняка раззвонит по всему Эл-рианору о своем чудесном спасении, а как говорят в этом мирке – «реклама - двигатель прогресса», так что пусть уносит ноги» - подумал Ян и взглядом указал юнцу на дверь.
Слегка помятый и смущенный принц, пытаясь спасти жалкие крохи царственного достоинства, просочился мимо охраны к лестнице и бесшумно ссыпался вниз.
- Господа, на сегодня вы тоже свободны. И заберите с собой этот мусор – Богард указал на только что изъятое имущество.
Выпроводив охрану, и прихватив с собой кофр, Ян отправился по следам своего остроухого клиента. Он спустился по узкой лестнице глубоко под землю, на ходу ослабив узел галстука, добрался до ничем не примечательной стены и… шагнул прямо сквозь нее.
Современный офис превратился в мрачный и величественный замок на крою знойной пустыни. Оказавшись дома, Богард снял пиджак и галстук и передал их немедля подбежавшему темному гному.
- Иллувари, немедленно поменяй охрану портала. Прежних охранников пригласи на обед.
Гном-дворецкий почтительно поклонился. Богард прошел в свою сокровищницу, которая представляла собой огромную рукотворную пещеру. Ян распахнул кофр, полюбовался усыпанной драгоценностями бесценной диадемой королевы эльфов, потом бросил вещицу вместе с прочими безделушками на пол, усыпанный многометровым слоем золота и каменьев. А затем с наслаждением трансформировался, сбросив жалкую человеческую личину. Заблестела лазурная чешуя, вытянулся гибкий хвост, развернулись кожистые крылья. По бронированному телу маленькими молниями пробежали электрические разряды. Древний дракон опустился на приятно холодивший тело металл и закрыл горящие, словно два газовых гиганта, глаза. Богард лежал на груде сокровищ и в ожидании обеда неторопливо обдумывал дела следующих клиентов. А еще радовался тому, что про него не пронюхал никто из Пищущих, а значит, его судьба находилось исключительно в его собственных когтистых лапах.
Предупреждение (на всякий случай)-все герои, и персонажи не имеют ничего общего с реальностью.
кроме тех, которые имеют общее со мной.
читать дальше
Финанголин.
Алексей Никифорович Добролюбов, один из четырех слонов, на котором держится все российское фэнтези., «слон» маститый и уже слегка усталый, но все еще не потерявший интереса к творчеству, с чувством глубокого удовлетворения вынырнул из своего очередного мира, аккуратно отодвинул клавиатуру и отправился на кухню ставить чай.
Настроение у Алексея Никифоровича было радужное - он только что прикончил юного эльфийского принца Финанголина. Это смазливое, остроухое, белобрысое существо, которое Алексей Никифорович выдумал себе на беду, вот уже два с половиной года отравляло Добролюбову существование. Задуманный как один из главных героев новой многотомной саги, молодой эльф Финанголин должен был пройти суровые испытания и тяжкие невзгоды, и в результате вырасти из доброго, но слегка балованного мальчишки в мудрого и благородного мужа. Замысел представлялся многообещающим, но только до той поры, как Алексей Никифорович попытался его воплотить. Принц не желал превращаться в мудрого мужа, а упорно получался безалаберным, легкомысленным, эгоистичным обалдуем, одинаково способным как на добрый, искренний поступок, так и на мелкотравчатую пакость. И что более всего выводило Алексея Никифоровича из себя, пакостил он не со зла, а под лозунгом: «извините, но оно как-то само собой так получилось…» Еще Его Высочество не желал нести ни малейшей ответственности за что бы то ни было, а суровые испытания и тяжкие невзгоды так и норовил спихнуть на других. Добролюбов ничего не понимал - обычно, герои выходили из-под его пера именно такими, какими он их себе представлял. Но только не в этот раз. Алексей Никифорович вымучивал главу за главой, пытаясь сделать характер принца лучше и благороднее, а выходила на редкость не симпатичная картина. Казалось, эльфийский отрок упирается всеми конечностями, но решительно не желает становиться порядочным человеком, то есть эльфом. Более того, чем дальше, тем больше благородный сын эльфийских владык напоминал Алексею Никифоровичу Петю Семицветова, которого писатель до пятого класса считал лучшим другом, а тот оказался тряпкой, дураком и вообще – неблагодарной скотиной.
Пока Добролюбов боролся то ли с образом юного паршивца, то ли сам с собой, первый том его саги увидел свет. И к ужасу Алексея Никифоровича, Финанголин пошел в народ.
Успех был грандиозный. Интернет запестрел сайтами восторженных финаголиновских поклонников. Алексея Никифоровича засыпали рисунками, письмами, стихами и песнями посвященными эльфийскому отроку.
«Он слабохарактерный, зато он душка!» – с нежностью говорили одни
«Он слабохарактерный, но мы то знаем, у него все еще впереди» – многозначительно добавляли другие.
«Он такой же «реальный» парень как мы, он полон недостатков – а значит, он живой!» –кричали третьи.
Девушки ежедневно признавались принцу в любви. И к удивлению Добролюбова, даже некоторые парни.
Более того, после двадцати лет пренебрежения, Алексея Никифоровича вдруг заметили «серьезные критики». Критики с умным видом утверждали, что: «Добролюбов, который совсем было исписался, сказал новое слово в жанре, создав небывалый образ положительного героя героического фэнтези – героя, в котором нет ничего положительного и тем более ничего героического!»
В следующем томе уже не на шутку встревоженный Алексей Никифорович попробывал оттереть принца на задний план. Принц оттираться не желал. После нового раунда борьбы Добролюбову удалось вытолкать эльфа на задворки сюжета. Но как он не старался, фанаты продолжали носиться с остроухим, как с писаной торбой, решительно не замечая гораздо более достойных героев, в образы которых писатель вкладывал всю душу.
В отчаянии Алексей Никифорович попытался вылепить из принца антигероя, толкнув его на страшное преступление. Добролюбов отстучал по клавиатуре нужный эпизод, перечитал его и схватился за голову: принц благополучно завалил все дело, и с виноватым видом удрал жаловаться и искать желающих расхлебывать заваренную им кашу.
Стало ясно, что из этого остроухого слюнтяя, как не бейся, не выйдет даже самого мелкого злодея.
Наконец, когда к Алексею Никифоровичу обратились некие фирмачи с предложением назвать именем принца новую марку шампуня, его терпение лопнуло, и меч, повисший над непутевым эльфом, был решительно обрушен вниз.
«Пусть поклонницы рыдают, а поклонники выходят из себя, пусть в Сети поднимется буча, - думал Добролюбов, размешивая ложечкой сахар - я все это переживу, в крайнем случае, пару месяцев пережду на даче, но буду свободен!»
Алексей Никифорович с большим удовольствием выпил чаю с клубничным вареньем, и приготовился вернуться в выдуманный им Эл-рианор, чтобы описать скромные Финанголинские похороны. Человек он был мягкий, и некоторых, наиболее вменяемых поклонников эльфа ему было отчасти жалко. Поэтому от мысли бросить тело принца на растерзание диким зверям он великодушно отказался, хотя очень хотелось. Добролюбов разгладил окладистую бороду и потянулся за клавиатурой и в этот момент в дверь позвонили.
«Кто бы это мог быть?» - подумал Алексей Никифорович. Никого из «своих» он сегодня не ждал, а от чужих адрес подмосковной дачи тщательно скрывал. Добролюбов вытащил из шортов футболку, надел очки, прошел в прихожую и доверчиво распахнул дверь.
На дорожке, ведущей к даче, застыл шофер в форменной фуражке и белых перчатках, за ним темнела громада «роллс-ройса» - массивного и величественного, словно бабушкин комод. А на крыльце стояли двое. Невысокий, невзрачный и лысый мужчина неопределенного возраста – все что угодно от тридцати до пятидесяти - в очень дорогом строгом костюме и высокая молодая женщина, явно разгневанная до крайности.
Мужчина уставился на Алексея Никифоровича темно-синими глазами, и Добролюбов вдруг почувствовал себя кроликом, которого разглядывает удав.
- Это улица Садовая, Восемь, товарищество «Рассветные Сады»? – поинтересовался незнакомец. Он говорил по-русски очень правильно, но все же с едва уловимым странным акцентом.
«Иностранец» - подумал Добролюбов, рассматривая гостя – тот походил на Брюса Уиллиса, только на редкость невыразительного и несимпатичного.
Писатель кивнул:
– Да, совершенно верно.
- Мне нужен Алексей Никифорович Добролюбов, - Человек говорил ровно и холодно, выцеживая слова по одному сквозь тонкие губы. В его низком баритоне отчетливо слышались нотки призрения. Нет не конкретно к Добролюбову, а к человечеству в целом. Словно еще прибывая в чреве матери, этот господин вдруг понял, что все человеческое существование есть серость, тлен, мусор и мрак и пронес эту открывшуюся ему истину через всю свою жизнь. Возможно, причиной такого отношения к жизни являлись огромные уши, которые торчали на практически лишенной волос голове как два локатора ПВО. Люди с подобными ушами любо относятся ко всему с юмором, либо решительно всем недовольны. Третьего не дано.
- Меня зовут Ян Богард. Я представитель международной адвокатской конторы «Богард, Голдблюм и Суповский». Мы имеем представительства в 46 странах мира, в том числе и в России, и занимаемся вопросами гражданского, уголовного, торгового, финансового, банковского, международного частного и публичного….
Добролюбов испуганно моргнул и перестал слушать. Подобные нагромождения непонятных терминов с детства вызывали у него острое желание повернуться и убежать, а маститому и уже не молодому писателю бегать от людей как-то не солидно.
-…Вот моя визитная карточка – адвокат протянул изящный кусочек пластика. На его безымянном пальце свернул огромный сапфир, оправленный в массивный золотой перстень.
«Интересно, сколько в этом булыжнике карат?» - растеряно подумал писатель, и попытался сосредоточиться – «Адвокат, но от кого? Издательство? Но Коля Шулевич просто позвонил бы и решил все вопросы, а больше решительно некому присылать к нему таких важных господ на «роллс-ройсах». Или конкурентам из «Фаста» захотелось его переманить? Нет, скорее представитель какой-нибудь иностранной акулы издательского мира…»
- Так же, позвольте представить – Ян Богард повернулся к своей спутнице – основательница «Общества борьбы с сетевыми «падонками», «Ассоциации по борьбе с непорядочными людьми» и председатель новой Общественной палаты при Министерстве Культуры «За защиту от писательских преступлений», Юля Газенваген, кстати, ваша коллега - Богард слегка поморщился – в качестве представительницы общественности.
Юля Газенваген сверкнула очами и гневно фыркнула.
Алексей Никифорович вспотел и сильно пожалел, что не убежал минутой ранее. А еще лучше было бы сделать вид, что на даче никого нет.
Юлия Газенваген относилась к той когорте непризнанных гениев, которые разбираются в предмете своей страсти – а страстью Юли была фантастика - лучше всех на свете, считают все созданное не ими оскорбительной бездарностью и всегда готовы это доказать. Конечно, они могли бы создать «настоящий шедевр» и показать вселенной «как надо». Конечно, у большей части для создания шедевра почему-то так и не доходят руки, а писанину меньшей части невозможно признать даже графоманью. К несчастью, Юля оказалось достаточно талантливой для того, чтобы несколько ее работ заметили и даже напечатали, и приобрела определенную известность, правда в весьма узких кругах. С тех пор она сочетала кипучую деятельность по насаждению чистоты, доброты и гуманизма в российской фантастике с публикацией рассказов, в которых герои постоянно перерезали себе вены, выпускали внутренности, топились в кислоте, сгорали и замуровывались заживо. Сначала, не понятно по какой причине, Юлия записала Добролюбова в свои идеологические союзники, и яростно клеймила его хулителей, реальных и воображаемых, чем сильно смущала тихого и неконфликтного Алексея Никифоровича. Потом в голове непризнанного гения что-то переключилось, и Алексей Никифорович превратился в ее глазах в страшное чудовище, которое надо было непременно втоптать в грязь и уничтожить всеми доступными способами. Этой борьбе Юля отдавала все свободное время, неустанно сочиняя антидобролюбовские памфлеты и манифесты и регулярно устраивая скандалы на всех публичных мероприятиях, в которых приходилось участвовать Алексею Никифоровичу. Добролюбов подозревал, что и надпись, процарапанная гвоздем по борту его старенького «опеля» - «Чернушник, бездарь и ничтожество!» ее рук дело, поскольку местные шпанята предпочитали выводить выражения покороче.
- И что вам угодно? – спросил Добролюбов обреченно.
- Приличные люди сперва приглашают в дом, а потом интересуются! – фыркнула Газенваген.
Алексей Никифорович скорее привел бы в свой кабинет динозавра, но как человек вежливый об этом промолчал.
- Что ж, пройдемте в дом, простите, у меня не убрано.
Они прошли в гостиную, хозяин хотел предложил гостям сесть, но не успел. Юлия демонстративно уселась в хозяйское кресло. Адвокат остался стоять.
- Видите ли, я к вам так сказать неофициально, но по весьма щекотливому делу. Я представляю интересы своего клиента.
- И кто же ваш клиент? – спросил Добролюбов.
- Эльфийский принц Финанголин.
- Простите, не понял? – переспросил Добролюбов ошеломленно.
- Мой клиент – эльфийский принц Финанголин – раздельно повторил Богард, словно разговаривал с умственно-отсталым.
Добролюбову пришлось приложить определенные усилия, чтобы удержать на месте челюсть.
- По нашим данным, сегодня в 18 45 на вашей даче состоялось убийство моего клиента. В черновом варианте. Видите ли, ваш компьютер под наблюдением у соответствующих спецслужб. Естественно с санкции прокуратуры.
Пока Добролюбов приходил в себя от очередной новости, Богард продолжал:
- А у меня свои источники. Вообще вместо нас к вам должны были прибыть сотрудники Московского отдела по борьбе с интеллектуальными преступлениями. Но я надеюсь, что мы все решим мирно и полюбовно.
«Это что программа розыгрыш? Или я сошел с ума?» - думал Добролюбов.
- Понимаете ли, властям сейчас крайне необходим показательный процесс... –разливался Адвокат
-И вы идеально подходите, убийца! – возопила Юля.
- А я считаю, что это все недоразумение. –примирительно бросил Богард - Просто Алексей Никифорович не в курсе последних изменений, напрямую затронувших его профессиональную деятельность. Ведь известно что на время написания книг он несколько эээ…выпадает из жизни.
Это было правдой. Алексей Никифорович запирался на даче и творил. А телевизор он не смотрел принципиально.
- Итак, лицо которое пожелало остаться неизвестным, обратилась в нашу контору, чтобы мы представляли интересы господина Финанголина.
- Какие у него могут быть интересы? Я его придумал!
- Позвольте вам объяснить, -Богард весь был холод и терпение -В соответствии с новым законодательством литературные персонажи тоже имеют свои права. Любое лицо может потребовать их защиты, а в случае если такого не найдется, ему будет предоставлен государственный защитник.
- Подождите, вы хотите сказать что каждый персонаж каждой книги может получить государственного адвоката? –Добролюбов решил, что все таки его разыгрывают, и даже решил подыграть.
- Не каждый – веско заметил Богард. Разумеется, учитывая совокупные тиражи, и достоверность изложения автора. И уровень его мастерства.
- И кто определяет уровень?
- Общественная палата, председателем которой я являюсь – промурлыкала Юля.
- Новая Общественная Палата, председателем которой является Юлия Андреевна.
- Но это бред. Ведь речь идет о выдумке!
-Между прочим, некоторые философы считают, что все сущее существует исключительно в нашем воображении! – задрала палец Юлия -Ведь окружающий мир для нас реален лишь на столько, насколько его воспринимают наши органы чувств.
- Я не некоторый философ! – Добролюбов побагровел. - И я буду делать со своими персонажами то, что посчитаю нужным!
- Конечно, их не существует – снова вступил адвокат –но посмотрите на проблему вот с какой стороны: вы ведь стремитесь к тому, чтобы они были наиболее реалистичными. Жизненными. Со своими стремлениями и желаниями, характером и привычками, так?
-Допустим, но…
- На Бэйкер-стрит, например, до сих пор приходят письма этому гению сыска. А ведь мы живем с вами в век виртуальной реальности и недалек тот день, когда человечество создаст искусственный интеллект.
- А еще мы живем в мире где каждый имеет права и свободы. В наше прогрессивное время все имеют право на права. И персонажи книг в том числе. Даже такой халтуры как ваша!
- Но это только одна сторона медали. А другая - в том, что талантливо созданные герои оказывают прямое влияние на нашу с вами жизнь. Вспомните пресловутого Поттера. Что случилось, когда его прикончили? Фанаты шрамолобого за восемь лет, что госпожа Ролинг ваяла свои шедевры, выросли и вышли на улицы. Сто пятьдесят миллионов бушующих человек по всему миру – погромы, поджоги, митинги, акции неповиновения… Множество самоубийств, причем погибли родственники нескольких очень, очень высокопоставленных лиц.
- Но какое это имеет отношение ко мне?
- Убийство книжного персонажа повлекло тяжелейшие последствия в реальном мире. Поэтому после продолжительной кропотливой работы, к которой ваш покорный слуга имеет некоторое отношение – Богард поклонился – во избежание подобного в будущем, была принята всемирная хартия защиты прав и свобод персонажей книг и кино- , видео- и прочих произведений.
- Но они же вымышленные!!!
- Условно виртуальные – поправила Юля.
- Месяц назад российский парламент ее ратифицировал, а три дня назад соответствующий пакет законов вступил в силу. Так что если вы убьете моего клиента, принца Финанголина, без учета его законных прав и интересов вам будет грозить суровое наказание.
- Меня что, бросят в тюрьму?
- В исключительных случаях такая мера предусмотрена. Но, обычно, в законе речь идет о временном или полном запрете заниматься писательской деятельностью.
- А в вашем случае, любезный, о временном запрете не может быть и речи! – добавила Газенваген.
- Подождите, а если один персонаж убьет другого, вы потянете к ответу его? –Добролюбов не знал, смеяться ему или бушевать
- Но ведь именно вы, как автор, толкнете второго персонажа на убийство первого. Согласно, статье 27 пойдете организатором убийства. В лучшем случае – подстрекателем.
- Я устрою Его Высочеству несчастный случай – заявил Добролюбов мрачно – на него случайно сядет ожившее дерево.
- Даже если мы не докажем предумышленность убийства, вам придется отвечать за преступную неосторожность повлекшую гибель нашего клиента особо мучительным, унизительным, и попирающим его чувство собственного достоинства способом. Статья закона 36 –до трех лет лишения прав на опубликование.
- Смерть от неизлечимой болезни, или, черт побери, от старости? – Алексей Никифорович перестал выбирать выражения.
- В этом случае, мы возьмемся доказать, что она не была связана с естественных ходом вещей. В лучшем для вас случае вы ответите за неоказание помощи и оставление в опасности – статья 48.
- И мы лишим вас писательских прав! Пожизненно! – посулила Газенваген
- Ну, знаете! – Добролюбов по настоящему разозлился – в конце концов умирают даже настоящие, существующие люди. И литературным персонажам без этого не обойтись. Иногда просто необходима чья-то смерть, сюжет этого требует, вы понимаете?!
- Безусловно, иногда смерть персонажа является неизбежной или даже полезной –согласился адвокат - Катарсис, все такое, я понимаю. В этом случае вы подаете заявку в Общественную Палату, обосновываете необходимость летального исхода, совместно с назначенным куратором и представителем интересов персонажа рассматриваете случай, и в случае положительного решения…
- Уж мы рассмотрим! – посулила Газенваген
- А без согласования никак нельзя?
- Почему же, можно. Но по новому закону, персонажи, предназначенные для лишения существования без согласования, не должны обладать ярко выраженными чертами характера, они не могут относиться к утвержденному перечню социальных групп, а равно меньшинств, и обязаны носить утвержденное имя из регионального или тематического списка имен, опубликованного Общественной палатой. Например, для произведения, действие которого происходит в России - Иван Похороненный или Сидор Погребняк, или в случае вашего направления, Умертвин, или Вьящикосыграл. Чтобы читатель заранее знал судьбу данного героя и не испытывал острых душевных страданий, связанных с его гибелью.
- Тогда я вообще не буду продолжать! Я отказываюсь работать в условиях подобного идиотизма! Пусть вам Газенваген пишет!
- Ваше право – адвокат пожал плечами – только я вынужден вам напомнить о ваших обязательствах перед издательством. Насколько мне известно, ваше имя наиболее раскрученный бренд, на нем построена вся маркетинговая компания. Наконец вспомните о ваших читателях. Они ведь ждут, верят, наедятся…
Во взгляде Газенваген плескалось неприкрытое злорадство.
- Я брошу этот цикл и начну новый!
- Это не избавит вас от необходимости соблюдать закон. Вам все равно придется перестраиваться.
-И делать так, как мы скажем! – закончила Юля - Короче говоря, мы вас предупредили. А перестанете вы писать сами, или мы вам это запретим – нам все равно! – не скрывая торжества, госпожа председатель, поднялась из кресла, не прощаясь, проследовала к выходу и вышла наружу, громко хлопнув дверью.
Добролюбов подавил в себе желание демонстративно проверить, не пропало ли что-нибудь из имущества.
- Я его все равно прикончу. Напишу в стол и прикончу. И вы мне не помешаете – сказал Алексей Никифорович тихо, но решительно.
Богард в первый раз продемонстрировал наличие хоть каких-то эмоций, сморщившись как от зубной боли.
-Алексей Никифорович, дорогой мой, послушайте! – адвокат всплеснул руками - Ведь была в советское время цензура, и ничего – люди приспосабливались, и даже создавали очень приличные, иногда даже превосходные произведения. Зачем этот пессимизм? И неужели мир клином сошелся на убийстве моего клиента? Вы же мастер, придумайте, что-нибудь, в конце концов, я как юрист вам говорю, в новом законе еще достаточно дыр. Опозорьте его, смешайте с грязью. Иносказательно, конечно. Вы же умница, я, перед тем как взяться за это дело, прочел все ваши книги и поверьте, я вас очень ценю как писателя. Ну пусть он произнесет Высшее заклятие, напутает и перенесется на дальний континент до конца повествования. И стеная скитается под жарким солнцем Нор-Хараддина, без воды и пищи, а главное без друзей на которых он сваливал все свои проблемы. Потом конечно пусть его кто-нибудь подберет…
- Бродит под солнцем чего? – переспросил Добролюбов устало
- Дальнего континента. Он же у вас называется Нор–Хараддин.
- Нет, он у меня пока безымянный, все как-то не мог подобрать подходящего названия.
«Нор-Хараддин… надо запомнить» - машинально отложилось в памяти.
- Значит, я перепутал – хмыкнул адвокат – но это не важно. Пойдите мне на встречу в этом деле – а я решу для вас все вопросы с Общественной Палатой. У меня связи на самом верху. Обещаю, в будущем они будут работать с вами в режиме наибольшего благоприятствования.
- С Газенваген во главе? – Алексей Никифорович грустно улыбнулся - Это невозможно. Нормально работать она мне не даст. Во всяком случае, в России.
- А с Юлией Андреевной я разберусь прямо сейчас. Она вас не побеспокоит в течение очень долгого периода времени – адвокат неожиданно улыбнулся, став почти человечным.
Все по-прежнему казалось глупой шуткой, но нужно было решать. Добролюбов вдруг почувствовал себя очень усталым. И равнодушным.
-Бог с вами, я что-нибудь придумаю – пробормотал он.
- Очень, очень, очень хорошо. Значит, мы договорились. Очень рад - адвокат долго тряс писательскую руку. - А сейчас прошу меня простить. Мне сегодня надо успеть на две важные встречи. А завтра я лечу в Штаты, к одному вашему коллеге. Всего наилучшего.
Богард церемонно поклонился и откланялся. Добролюбов проводил его до дверей, печально осознавая, что проклятый эльф непостижимым образом взял реванш. Прежде чем вернуться в комнату, Алексей Никифорович выглянул в окно. На улице к «роллс-ройсу» прибавился милицейский «рафик», а рядом с шофером стояли двое хватких парней в штатском и растерянный участковый из соседнего поселка. Газенваген ожидала адвоката у калитки.
- Я же говорила что это дремучий ретроград по-хорошему не поймет! – возвестила Юля
- Все же нам не помешает показательный процесс над писателем с явными садистскими наклонностями – произнес Ян Богард усмехнувшись хищно, словно ушастая акула, если подобная рыба существует где-нибудь в глубинах мирового океана. – и добавил, обращаясь к ребятам в штатском, и вытаскивая из кармана бумагу, украшенную лиловой печатью – Арестуйте эту женщину!.
- За что? – выдохнула Юля.
- За бесчеловечное обращение с литературными персонажами – не оглядываясь, Богард проследовал в лимузин. Опера двинулись к ошеломленной Юлии, не уточняя деталей – похоже, все знали заранее. Добролюбов задернул занавеску, и вернулся в свой кабинет под возмущенные вопли поверженного недруга, которого неожиданно стало жалко. Проклятый сутяга все подстроил, все знал заранее. Привез сюда эту дурочку, напугал его как следует, добился чего хотел, а потом пожертвовал своей «союзницей». Что же, принца он не убьет, но устроит ему такую «веселую жизнь», что лучше бы тому умереть. Добролюбов принял решение, но все равно, на душе было удивительно муторно.
Алексей Никифорович сел за стол и набрал следующую фразу:
«Ага! – вскричал Финанголин торжествующе, и произнес Высшее Заклятие…»
Добролюбов вздохнул и отправился ставить чай.
* * *
Прежде чем вернуться в свой офис, Богард побывал в Госдуме, и теперь возвращался оттуда, подсчитывая в уме текущие и будущие расходы. Российские парламентарии понимали только один язык – язык пухлых конвертов, набитых шуршащими зелеными бумажками. В свое время нужная резолюция Совета Европы обошлось не в пример дешевле. Хорошо, что грязные вымогатели не требовали золота, потому что Ян точно не сдержался бы, и разорвал в клочья изрядное число законодателей.
«Роллс-ройс», тихо шелестя шинами по асфальту, вкатился в подземный гараж офисного здания, фасад которого выходил на Смоленскую площадь. Шофер распахнул дверцу, охранники у лифта застыли по стойке «смирно». Ян Богард поднялся на третий этаж, и по длинному коридору направился к личному кабинету. Клерки, перебегавшие из офиса в офис, раболепно кивали и при виде шефа изображали кипучую деятельность. В приемной на встречу хозяину поднялась молоденькая секретарша:
- Ян Арнольдович, у вас посетитель – сказала она, и добавила, краснея – такой хорошенький…
- Наташа, ваши личные вкусовые предпочтения меня не касаются – процедил в ответ Богард и прошествовал в кабинет. Толстый ковер скрыл звук шагов, дверь распахнулась бесшумно. В его уютном кожаном кресле, забравшись с ногами, развалился щуплый молодой человек с длинной белобрысой шевелюрой, за обладание которой любая модница отдала бы десять лет жизни (желательно лучшей подруги или любимого мужа-олигарха). Еще у него были большие и слегка раскосые изумрудные глаза и ямочки на щеках. На голову юноши, промеж острых ушек, была напялена красная бейсболка задом наперед, из чего Ян сделал вывод: - маленькая дрянь не только просочилась в его офис, но и выбиралась на улицу. А еще юнец присосался к бутылке пива «Тинькофф». Прямо к горлышку. Мысленно Богард скривился от такого вопиющего бескультурья.
- Как ты сюда попал?
Существо испугано хлопнуло пушистыми ресницами и перепорхнуло из хозяйского кресла на стул для посетителей. И на том спасибо.
-Я…я не утерпел, сами понимаете… - промямлил эльф.
-А наружу кто тебя тянул?
-Да я же на только минуточку! Огляделся и назад…
«Охрану объекта поменяю. Распустились совсем. Хорошо, что в Москве острые уши и расшитые плащи уже никого не удивляют. Наверняка его приняли за «дивного»».
- Надеюсь, кроме этого, – Богард не церемонясь, стащил с головы эльфа бейсболку и отобрал бутылку с пивом – больше ты ничего тут не приобрел?
Пиво и шапочка отправились в мусорную корзину.
- Конечно нет, я правила знаю – юноша с явным сожалением проводил взглядом отобранное - Я подумал, один пустячок никому не помешает. Может, разрешите?
- Нет.
«Идиот, решается его судьба, а он волнуется о глупом головном уборе»
Эльф тоже о чем-то вспомнил и просительно заглянул Яну в глаза.
- Так я …ну…это… ну как, я могу надеяться?
Богард выдерживал паузу, пока клиент не начал елозить от нетерпения.
- Случай очень тяжелый. Крайне… Но – в ближайшее время ты не умрешь.
-Вот спасибо! – эльфеныш расплылся в улыбке - Вы просто не представляете, как же это страшно, как муторно. Сидишь и ждешь. У меня сердце в пятки ушло. «Мое сердце-е-е остановилось, мое сердце-е-е за-мер-ло!
-Ты не радуйся. Ничего хорошего тебя в ближайшее время не ждет. Пишущий тебя не любит. И с чего бы это? –Ян посторался придать голосу как можно больше сарказма.
-Аааа, на всех не угодишь! – беспечно махнул рукой эльф – я такой, какой уж есть. А неприятности переживу!
- Я ведь тебе уже говорил, ты хотя бы притворялся положительным. Мне было бы легче работать!
- Угу… - мыслями принц витал где-то в другом месте - А все-таки гады эти Пишущие. У них тут плохое настроение, а у нас – пол континента в руинах… - пожаловался Финанголин. Похоже, искренне переживал.
Ян мысленно возвел очи горе. Обсуждать с глупым щенком вопросы связанности измерений и пророческие возможности Пишущих, определяющих бытие целых миров не было никакого желания.
Истолковав молчание хозяина кабинета по-своему, принц начал вытаскивать из потайных карманов плаща серьги, браслеты, кулоны и кольца. На столе выросла внушительная горка драгоценностей, которую венчала изящная диадема.
-Вот, все как договаривались.
Ян аккуратно сгреб ценности в маленький изящный кофр.
-Передавай своей матери мое почтение.
Принц рассеяно кивнул, материнские украшения его не волновали, он все таращился на мусорную корзину.
- Тебе пора – сказал Ян слегка раздраженно. Он нажал скрытую кнопку на столешнице и один из книжных шкафов бесшумно отъехал в сторону, открыв доступ к узкой винтовой лестнице, уходящей вниз.
Финанголин не без изящества поклонился. При этом у него оттопырились карманы. Юноша, насвистывая, направился к секретному ходу.
- Стой!
Принц замер. Богард нажал на еще одну кнопку и в кабинет немедленно ввалились трое мрачных охранников.
- Обыскать!
- Да что вы себе позволяете… - пискнул эльф.
Ему выкрутили руку, и припечатали мордашкой к висящему на стене настоящему персидскому ковру. Принц оказался удивительно предсказуем. По результатам обыска у отпрыска эльфийских владык было изъято три пачки сигарет «Парламент», глянцевый журнал с обнаженными красотками, и упаковка резиновых противозачаточных средств.
- Врать старшим нехорошо – произнес Ян зловеще – откуда вся эта дрянь?
- Простите, я нечаянно - острые ушки принца приняли малиновый оттенок, зеленые глазищи виновато уставились в пол. - Вы только предкам не говорите…
Зрелище было трогательное, но юноша старался зря. Растрогать Яна Богарда было не возможно – он просто не знал, что это такое.
«Если бы не столько затраченных усилий, точно пригласил бы паршивца на обед. Но эльфеныш наверняка раззвонит по всему Эл-рианору о своем чудесном спасении, а как говорят в этом мирке – «реклама - двигатель прогресса», так что пусть уносит ноги» - подумал Ян и взглядом указал юнцу на дверь.
Слегка помятый и смущенный принц, пытаясь спасти жалкие крохи царственного достоинства, просочился мимо охраны к лестнице и бесшумно ссыпался вниз.
- Господа, на сегодня вы тоже свободны. И заберите с собой этот мусор – Богард указал на только что изъятое имущество.
Выпроводив охрану, и прихватив с собой кофр, Ян отправился по следам своего остроухого клиента. Он спустился по узкой лестнице глубоко под землю, на ходу ослабив узел галстука, добрался до ничем не примечательной стены и… шагнул прямо сквозь нее.
Современный офис превратился в мрачный и величественный замок на крою знойной пустыни. Оказавшись дома, Богард снял пиджак и галстук и передал их немедля подбежавшему темному гному.
- Иллувари, немедленно поменяй охрану портала. Прежних охранников пригласи на обед.
Гном-дворецкий почтительно поклонился. Богард прошел в свою сокровищницу, которая представляла собой огромную рукотворную пещеру. Ян распахнул кофр, полюбовался усыпанной драгоценностями бесценной диадемой королевы эльфов, потом бросил вещицу вместе с прочими безделушками на пол, усыпанный многометровым слоем золота и каменьев. А затем с наслаждением трансформировался, сбросив жалкую человеческую личину. Заблестела лазурная чешуя, вытянулся гибкий хвост, развернулись кожистые крылья. По бронированному телу маленькими молниями пробежали электрические разряды. Древний дракон опустился на приятно холодивший тело металл и закрыл горящие, словно два газовых гиганта, глаза. Богард лежал на груде сокровищ и в ожидании обеда неторопливо обдумывал дела следующих клиентов. А еще радовался тому, что про него не пронюхал никто из Пищущих, а значит, его судьба находилось исключительно в его собственных когтистых лапах.
-
-
02.06.2006 в 00:52Эр Блейд - я тебя ЛЮБЛЮ!!!
-
-
02.06.2006 в 01:01Я рад если понравилось -но если можно, скажи пару слов -что плохо, что совсем плохо. Если будет время и желание конечно.
А то это в кои веки мое, с КНК не связанное...
-
-
02.06.2006 в 01:16Здорово!
Но о драконе уже хм... узнали... Пишущие
-
-
02.06.2006 в 01:18(в открытый доступ стоит выкладывать?)
-
-
02.06.2006 в 01:19Честно - хорошо.
-
-
02.06.2006 в 01:21Спасибо.
-
-
02.06.2006 в 01:30Драконья тематика отлично вписалась у тебя в повествование.Я даже и не ожидала такого финального штриха.
-
-
02.06.2006 в 07:51Ушёл ПиАрить...
-
-
02.06.2006 в 08:09-
-
02.06.2006 в 12:41Ох, Блэйд!... я тебя люблю!
-
-
02.06.2006 в 13:33-
-
02.06.2006 в 13:39Выкладывай, пожалуйста, в открытый доступ. Это многим, думаю, придется по душе.
-
-
02.06.2006 в 13:52Вку-усно)))
-
-
02.06.2006 в 17:41Мне понравилось
интересно, а у Юлии Газенваген есть прототип?
-
-
02.06.2006 в 17:47Вообще то это образ собирательный -в котором я собрал практически все что мне не нравится в сети - правда, за основу я взял кое-что у вполне конкретного человека, и конечно, довел почти до абсурда...
(Вот только что мне сказали что Юлию я писал с себя
-
-
02.06.2006 в 17:52Ладно, в ней и от тебя кое-что есть. Я, по крайней мере, вижу.
-
-
02.06.2006 в 17:55-
-
02.06.2006 в 17:59Джулиан Блэйд, отлично!
-
-
02.06.2006 в 20:08-
-
02.06.2006 в 20:22Чудесный рассказ, ожидаемая - но все-таки неожиданная концовка... Му-р-р!
-
-
02.06.2006 в 20:37-
-
02.06.2006 в 21:57-
-
02.06.2006 в 23:15А к кому собирался Богард в Штатах?
-
-
04.06.2006 в 08:04О да!!!
-
-
05.06.2006 в 14:16Прелестная вещица! Интрига, эффектный конец, - хорошо!
А вот начало показалось излишне-старательно-добросовестно карикатурно
-
-
05.06.2006 в 21:09"А вот начало показалось излишне-старательно-добросовестно карикатурно"
Имхо, совсем не излишне. Гротескно - да! Но не чересчур. Начало по стилю мне напомнило лучшие вещи очень любимого мною Евгения Лукина.
Блэйд, а развить идею не планируешь?